Роман проснулся от шипения ему на ухо убирайся отсюда! Ева сидела у самой кровати на коленях, упираясь кистями в пол. Ее взгляд из полуопущенных ресниц был устрашающим, а плотно сжатые губы в одну сплошную линию были почти белые. Роман отшатнулся от края кровати как только увидел миссис Озборн. Едва не разбудил Дейна, но тот, слава богу, не проснулся. Ева вновь зашипела убирайся!, а после поднялась на ноги и вышла из комнаты, шурша длинной юбкой в пол.
Роман сглотнул, заерзав на кровати, хватаясь руками за простынь и прерывисто дыша. Сердце в груди колотилось не приведи господь, а во рту пересохло. Как только дверь за Евой захлопнулась, Хенсли чуть расслабился, откинул голову на подушки и выдохнул, прикрывая глаза. Но всего лишь на минуту: ему казалось, что закрой он их на дольше, то когда откроет вновь, она снова будет здесь. Будет смотреть на него так злобно и безумно, от чего мурашки по коже, и кровь стынет в жилах.
Он повернул голову в сторону Дейна, который спал на его руке, и сжимал в пальцах его футболку. Хватка была слабая, но все таки ткань была все еще зажата между его пальцев. Роман улыбнулся краем губ, бросив взгляд на дверь спальни, а после аккуратно уложил голову Озборна на подушку, укрыв его и сполз с кровати.
Сердце все еще быстро билось о ребра, хоть уже и не напоминало бешенный бег неизвестно куда. Хенсли быстро оделся, и прежде чем уйти, еще раз посмотрел на спящего Дейна. Внутри были странные чувства, вызывавшие в Романе смятение: это была нежность, что-то еще, глубже, что-то заразней; некая радость, умиротворение, и легкий страх. Страх, скорее всего, был навеян тем, что открыв глаза, Роман никак не ожидал увидеть перед собой ее. Ведьма, - пронеслось у него в голове, когда он тихо закрывал за собой дверь спальни Дейна. И... Снова Ева.
Она стояла возле лестницы, сложив руки на груди и глядя на Романа так, словно из этого дома он не выйдет уже никогда. И снова холодок по коже, и злость. Что-то там, под кожей, что мучило его так долго и до сих пор иногда доставляет чертовское неудобство, ожило. Оно начало подпираться выше. Словно стремилось к горлу. Это что-то, этот зуд, это злость в жидкой форме, она всегда стремилась к горлу. Но Роману так или иначе, удавалось всегда заглушить это. Задушить. Остановить на пол пути. Иногда, не выходило и тогда этот зуд исчезал, словно засыпал, где-то у самого плеча. И Романа еще немного тогда трясло. От переживаний, внутреннего страха и адреналина. Предвкушения.
- Убирайся. И больше никогда не...
- Пластинка заела, а, миссис Озборн? - он кривовато ухмыляется, натягивая на себя пальто и наматывая на шею шарф. Чертов зуд. Он несет в себе только неприятности. Чуть тянет шарф вниз, ослабляя шарф. - Я, конечно, понимаю, что неприятно видеть своего сына в объятиях парня, но ведь.... Вам не привыкать, а. - он подмигнул, направляясь к лестнице и резко встал, как вкопанный, когда она выставила руку прямо перед ним. Роман поджал губы, выдохнув. А зуд все ближе. Выше, он уже прошел локоть, и стремиться прямо к плечу, а там и до горла недалеко.
- Я уничтожу тебя, щенок. Я тебя сотру в пыль! Понял? Не подходи больше никогда к моему сыну. - она шипит, приблизившись почти вплотную. Где-то у самого уха, и Роман прикрыв глаза, чуть мотнул головой. Сглотнул. В ухе зазвенело, по спине словно прошлись мурашки. Неприятный холодок и лишь раздражающий, почти вынуждающий сорвать с себя кожу зуд, лишь бы его остановить, унять, подогревал что-то внутр него.
- Ты и твой папаша, - она выплюнула это слово так, словно ей искренне противно, словно это словно заразное, низкое, неприятное, унизительное. Придвинулась чуть ближе, упираясь выставленной вперед рукой, самими кончиками пальцев, в стену, мешая Роману уйти. - Вы - ничто! Пустое место! И были бы вы оба никем, если бы не мой муж! Оставь его! Оставь Дейна в покое! Оставь его..
- Вам? - Роман повернул голову в ее сторону, что заставило Еву отшатнуться от него. Она убрала руку, снова складывая руки на груди и глядя на него голодным зверем.
- «Моя преееелесть», да? - он ухмыльнулся, застегивая пальто на последнюю, не застегнутую пуговицу, - Педик ваш сын, Ева. Смиритесь уже.
Роман улыбнулся, спускаясь по лестнице, и давясь от ощущения самодовольства, страха и чертовой злости что почти у самого горло противно зудит, норовит вырваться наружу. Ему вдруг показалось, что он способен на все. Он способен задушить ее одной рукой, без особых усилий сжимая лишь пальцы на ее шее. Он способен переломить ей хребет, а то и вовсе вырвать его к чертям. Он ощущает эту силу... Ощущает эту мощь.
Морозный воздух ударяет по лицу, и сделав пару шагов, выходя из дома, Роман выдохнул. Стало легче. По спине в последний раз прошлись мурашки, но теперь,скорее, от холода, нежели от воздействия Евы, и он пошел дальше. Снег хрустел под ногами, а за воротами его ждала его машина. час был ранний, и ему необходимо было на работу. Вот начальство-то удивится. Пришел. Сам. Да еще и раньше положенного.
- Или вовремя... - Роман замер у машины, осматривая ее состояние. Колеса увязли в снегу, и вздохнув, молодой человек чуть плотнее затянул на шее шарф и принялся отбрасывать руками снег. Вскоре руки замерзли, стали почти ледяными и пальцы не хотели сгибаться. И к моменту, когда Роман завел мотор, Ева стояла в своей спальне, окна которой выходили как раз на двор, и смотрела на Романа. Он ухмыльнулся, заводя мотор и с трудом и не с первого раза выводя машину на дорогу.

Чертовски трудный день. Романа словно кто нарочно записал в великие трудяги. Он работал и работал. Его вызывали на вызовы, и когда в очередной раз Хенсли выдернули из-за рабочего стола, за которым детектив намеревался вздремнуть, его телефон окончательно сдох. Вызов затянулся. Какая-то банальщина, чисто бытовое преступление: муж избил жену, а та угрожала ему расправой, махала ножом перед носом, и трус вызвал копов. Роману не везло. Целый день не везло.
Он то и дело доставал из кармана сдохнувший телефон и покрутив в руках, убирал назад. Наверняка, Дейн звонил ему, и не раз, а не дозвонившись до Хенсли поднимет панику. И каждый раз, когда парень об этом думал, он каждый раз надеялся, что сможет вечером его навестить и все объяснить. Но каждый раз, когда его мысли заходили все дальше и дальше, когда закрыв глаза, он вспоминал минувшую ночь, горьковатые губы Дейна и тепло его тела, его то и дело выдергивали поработать. Пожалуй, такого насыщенного дня у Хенсли не было никогда.
Лита не звонила. Она перестала ему звонить, о чем-то спрашивать или каким-то образом вообще с ним пересекаться. Все кончилось. Вот так просто. В один момент, оборвалось. А подумать об этом парню было некогда. Все, как снежный ком, нарастало, становилось большим, громоздким, вытесняло все мысли из его головы. Все, не связанные не с Дейном.
Когда рабочий день закончился, чего Роман ждал с жутким нетерпением и нервозностью, то первым делом он заехал домой. Не в ту захудалую лачугу, выделенную ему департаментом, когда он только был переведен в Лоуренс, а в тот дом, большой и теплый, который снимал отец для Литы, и который оплачивался так же с его кармана.
Сестры дома не было, да Роману она и не нужна была. Скинув одежду, и воткнув телефон в розетку не включая его, он ринулся в душ. Где после десятиминутной релаксации, вернулся в комнату, переоделся в темную футболку, такие же темные штаны, повязал на горло шарф, надел пальто и спустился вниз, на ходу поднимая ворот так, чтоб не замерзнуть.
С полдня валил снег, машина Хенсли увязла в сугробе и все выезды он совершал вместе с напарником на небольшом пикапе. Он был выше, а его массивные колеса без труда справлялись с навалившим на полметра снегом. Не то, что его лоурайдер. Джеф предложил Роману подвезти его к дому Озборнов, но тот отказался. Он не хотел, чтоб поползли слухи по департаменту, он и без того слыл избалованным мальчишкой-наркоманом, на которого все смотрели косо, а если узнают о связи с Дейном...
Ветер был несильный, но валящий хлопьями снег раздражал. Идти всего несколько кварталов, но по такому снегу это не так-то легко, и вскоре Роман устал. Он вспомнил о телефоне, который оставил заряжаться на тумбочке, и ругаясь себе под нос, вернулся. Когда девайс был включен, то Хенсли увидел то, что и ожидал: с десяток пропущенных звонков от Дейна.
- Небось, напридумывал себе разного, - пробурчал Роман, отключая телефон и убирая его в карман пальто. И снова в путь. Но на сей раз, парень набрал со стационарного телефона Джефа, попросив его заехать за ним.
- Спасибо, Джеф. - он пообещал быть через десять минут. Роман уселся на подлокотник кресла, посидел пару минут, и достав телефон, нажал на кнопку вызова. Дейн не отвечал. Ожидание сводило Хенсли с ума, и поднявшись да сбросив шарф, он пошел на кухню. Взял банку пива и откупорив с характерным "пшик", сделал пару глотков, снова усаживаясь на подлокотник. Еще попытка. И еще. Но безрезультатно. На подъездной послышался звук клаксона. Роман встал и подошел к окну. Чуть отодвинул занавеску и увидел машущего из окна шевроле Джефа. Кивнул, и забыв про шарф метнулся к двери. По пути сделал еще пару глотков пива, почти полностью опустошая банку и водрузив ее на столику у двери, сгреб ключи, хлопнув за собою дверью.
- Привет, Джеф. Спасибо, что заехал. Ты меня правда выручишь. - офицер отмахнулся, мол, ерунда, и сев на место рядом с водительским, машина двинулась вперед. Ехал пикап довольно уверенно, хоть и не с такой большой скоростью как днем.
- Что у тебя с этими Озборнами, Хенсли? - поинтересовался Джеф. Ему никогда не нравилась эта семейка. И хоть со времен, когда Хенсли переехали в Нью-Йорк прошло прилично времени, да и Джеф не жил тут столько, чтобы помнить Хенсли и Романа самого, но он жил тут достаточно, чтоб помнить поведение Дейна, когда он приезжал сюда с дружками. Нередко, с самим Романом. Чаще всего, только с Романом. Но вряд ли Джеф помнит Романа. Скорее, в качестве одного из пришибленных дружков Озборна.
- Ничего. - спокойно говорит Роман, даже не поворачиваясь в сторону напарника. Достает из кармана телефон и снова жмет на вызов. Но ответа все нет. - Мои родители, когда мы еще жили здесь, дружили с Озборнами. Так что, я скорее, по старой дружбе.
Он пожал плечами, взглянув мимолетно на Джефа. Он не знал, поверил напарник или нет, но допрашивать не стал. Это вызбвало бы еще больше интереса к тому, что происходило между ним и Дейном, а этого Хенсли не хотел.
Когда шевроле остановился у ворот дома Озборнов, Роман поблагодарил его, но от чего-то попросил не уезжать.
- Всего минуту, ладно? Я лишь узнаю... - он не договорил, и хлопнув легонько ладонью по заснеженной крыше пикапа, Роман развернулся и пошел к дому. Ворота были открыты, и когда он взбежал по расчищенной от снега дорожке на крыльцо и пару раз громко постучал в дверь, она тут же распахнулась. Словно Ева ждала его. Глаза-в-глаза всего несколько секунд, а потом ее холодное "его нет", и Роман молча разворачивается, идет быстро назад и сев в пикап, смотрит на Еву. Полуулыбка, скорее даже полуоскал. Шевроле двигается с места, и Роман интуитивно называет адрес. Джеф удивлен, но не задает ни единого вопроса, просто жмет на газ.
Рома не ошибся, и Дейн действительно был по тому адресу, по которому он попросил Джефа привезти его.
- Спасибо, - говорит он, и выскакивает из салона. - С меня пиво!
Джеф доволен, и тут же уводит машину подальше от бара. Роману открывают не сразу, а открыв - не сразу его узнают. Лишь стукнув ладонью по двери и прошипев свое имя, его согласились впустить. Хенсли оттолкнул в сторону паренька на две головы ниже его самого, и ринулся на второй этаж. Там уютно, и есть бильярд. И Роман отлично помнит, что это было любимое место Дейна, когда они были подростками.

Бильярд убрали. Но не это было главным, когда Хенсли влетел в ту чертову комнату разврата и морального разложения, о чем он думал в тот момент. Он отлично помнил, что сам вытворял на том зеленом плацдарме и зачастую даже не знал имен. Лишь трахал тех, кто с радостью ложился под него, а таких было не мало. Но еще он помнил, почему-то сейчас Роман помнил это отчетливо и ярко: Дейн видел это. И не раз. Он стоял в темном углу комнаты, куря свой косяк, и стеклянными глазами смотрел на Романа. Ему было уже тогда плевать на голую телку, что стонала под ним. Дейн не отрывал взгляд от Романа, крепко прижимавшего руки девушки к столу, не давая, не позволяя шалаве обнять себя, коснуться его губ...
Он взлетел на второй этаж в какой-то слепой ярости, пока в грудь ему не уперлась рука. Роман словно на стену на летел. Его откинуло на пару шагов назад и он чуть не сорвался со ступеньки и не покатился кубарем вниз. Романа словил идущий по лестнице паренек, крепко обхватив за плечи и сжав.
- Эээ! Тормози, приятель! Куда летишь? Ты, что, вообще оборзел! Кто тебе... Хенсли?! - Роман не различал голосов, не слышал ничего, лишь пытался схватиться за полосу света, которая вот-вот исчезла бы за закрытой дверью, и рвался. Рвался вперед. Туда. - Хенсли! Ах ты чертяга!
Роман моргает, снова и снова, и после очередной попытки вырваться из цепких рук, вдруг приходит в себя. Но только после того, как скромно одетая, по меркам клуба, девушка впилась поцелуем в его губы. Таким влажным, пошлым поцелуем, уже шаря во рту Хенсли языком.
Мэдисон Дойл.
Одна из тех девушек, которая всегда была одной из лучших в школе, и которую хотели все, но никто не мог получить. Она была отличницей, медалисткой, директором школьного совета и еще хуеву тучу постов занимала в школьные годы.
Мэдисон не давала никому. Никому, кроме Романа Хенсли. Перед ним Дойл даже стояла на коленях, заглатывая его член так, как считала, Роману понравится.
Когда все тот же, кто не позволил ему влететь в заветное помещение, отодрал мешающую дышать Дойл от него, Роман вдруг ощутил, что твердо стоит на ногах. Но его все еще крепко держали за плечи.
- Да отпусти ты меня! - дернулся детектив, и руки держащего чуть расслабились. После кивка парня, который держал это место. Джейсон Колтрейн. Педик еще тот. Всегда заглядывался на Дейна, но всегда знал, что ему ничего не светит. Лебезил перед Романом, и ходил на задних лапках, хотя все знали, включая самого Хенсли, что Джейсон его слепо ненавидит, и пылает к нему исключительно яростью.
- Стоило бы догадаться, что вслед за Озборном появишься и ты, - он все еще улыбается и, кажется, вполне добродушно, но Роман-то знает, что это лишь маска. Маска, с годами ставшая лишь лучше. Как влитая.
- Да отпусти ты его, Дерек! - махнул он рукой, а после Дерек стянул с рассеянного Хенсли пальто, а полуголая девица забрала шарф. - Ты давно тут, Роман? А вернее, вы давно тут?
Романа типает от этого тона, от мерзкой улыбки и кулаки сжимаются. Внутри все кипит, и чертов зуд под кожей... Невыносимо! Он прикрывает на миг глаза, как-то неестественно дернув головой, а после выдыхает. Не Джейсон предмет его злости.
И тут-то детектив понимает, что для злости не было повода. Вообще. Она вдруг возникла, сама, стоило ему войти в двери клуба. Кулаки разжимаются, и выдохнув, Роман ловит себя на том, что обнимает за талию Мэдисон, что-то вырисовывающую ногтем на его шее. Аккуратно, едва ощутимо. Она стоит на носочках, потому что с трудом достает до его плеча. Она худенькая и симпатичная. На ней синие узкие джинсы и футболка с каким-то принтом.
- Вы..? О чем ты?- он приходит в себя, злость отступает и взглянув на Дойл он улыбнулся. - Я после смены, захотел расслабиться. А что такое? - он целует Мэдисон в щеку, и чуть крепче подтягивает ее к себе за тонкую талию. Она не изменилась, только стрижка стала короче, а волосы еще ярче. Рыжее.
- О, так ты не знал, что Озборн тоже тут? Часа три как, не меньше. Роман, знакомься, это - Дерек. Он живет тут уже полгода. Замечательный малый, и спас тебя от падения, кстати. - Дерек вдруг рисуется рядом и Роман понимает, от чего ему выпала честь быть представленным Колтрейном - он засунул палец в задний карман спущенных джинсов парнишки. Знаете, такие джинсы, репперские, словно он в мотне дерьмо носит. Роман присвистнул и нервно, неконтролируя и не осознавая, что делает в этот момент. Мэдисон непонимающе смотрит на него, а Роман после улыбается и Дойл расслабляется. Из-за закрывшейся двери слышится смех, звук бьющегося стекла, а после знакомый смех.
Откуда взялась злость, Роман? Что заставило злиться? И куда она делась?
Он обернулся назад, глядя вниз, на лестницу, а после на дверь. Ничто под кожей не зудело. Было спокойно. Прошло. Ему подают выпивку, и приобняв за шею, резко дернув к себе, он говорил Колтрейну:
- Надеюсь, ты помнишь, да? Достанешь? - смотрит на парня и улыбается. Он не принимал наркотиков давно. Слишком давно. Ничего, тяжелее травки. Но сейчас... Дверь комнаты открывается, и он видит отсутствующий стол. Комната ярче, здесь больше нет напольных ночников, излучавших приглушенный свет, нет бильярдного с зеленью покрытия. Теперь с потолка свисает огромная люстра, она ярко освещает комнату. Круговые диваны, стеклянный стол в самом центре, еще какая-то дверь, скрытая красной бархатной ширмой висящей между двумя огромными книжными шкафами из темного дуба. На диване, который хорошо просматривается Романом, он видит спящего парня, чуть левее парочка старается трахнуться, и, наконец, он замечает брюнетку, здорово кого-то накрывшую своими патлами и пытающуюся то ли сожрать то ли всосать в себя бедолагу. Он видит руку с сигаретой на спинке дивана и вдруг понимает, что это - Дейн. Улыбка с лица Романа тут же сходит, но он не теряется, и прижав Мэдисон, отпускает Джейсона. Тот не сводит с него глаз, и иногда переводит взгляд на Дейна. Он все еще смотрит на Озборна как на лакомый кусок, хоть всегда понимал, что этот засранец рядом с Хенсли не просто так.
- Держи, - говорит Дерек, и протягивает роману пакетик. Он зажимает его в ладони, и убирает в карман. Притягивает к себе Мэдисон и завалившись на диван напротив Дейна, усаживает Дойл к себе на руки. В комнату вливаются еще два парня, одного из которых Роман знал еще со школьных времен - Лу Мирроу. Люсьен. Он был младше его на два года и сейчас такой возмужавший, едва заметив Романа, расплылся в улыбке.
- Роман! Хенсли! Дьявол же ты эдакий! - Роман сместил Мэдисон на диван и чуть приспустился с дивана, достав пакетик и рассыпая содержимое на столе. Достал кредитку, которой теперь не пользовался, и сделал пару дорожек. Хватит одной, иначе его унесет после столь долгого воздержания. Он затягиваеся, не глядя на Дейна и откинувшись на диван, ощущает ладошки Мэдисон на своих бедрах. Но не тут-то было. Лу садится Роману на колени и девушка, недовольно фыркнув, двигается чуть дальше от Хенсли. Руки Мирроу обхватывают шею Хенсли и поцеловав его в щеку, Лу ерзает на его руках.
- Потише, Лу, я с работы. Едва живой.
- А, слышал-слышал. Коп Хенсли! - он смеется и тянется к его губам, и Роман не уворачивается, впервые глядя на Дейна прямо, пока Лу пытается пробиться языком ему в рот. Хенсли не пускает и вскоре Лу понимает, что не стоит и сам отлипает от его губ.
- Дааааа, - якобы неохотно тянет Роман. - Я с раннего утра в участке, телефон сдох. Носился по вызовам. Сплошная бытовуха. Едва успел домой заехать, а там пусто: жрать нечего, словно и не уходил из участка. Ну и, решил наведаться. А то я тут с осени, а так и не навестил давно покинутую жизнь.
Он смотрит на Дейна, словно для него объясняя, что не игнорировал, что был занят. Работал. Лу поглаживает его по щеке, и Дойл, фыркнув, поднялась с дивана и быстро пошла к выходу, бросив сквозь зубы "педики". Все улыбнулись и тут-то та трахающаяся пара застонала.

Липкие. У Лу липкие пальцы, и такой сладкий аромат. Роман хмурится, чуть наклоняет голову в сторону, словно спасаясь от липкости его пальцев, от вкуса на его губах еще не скоро получится избавиться, а этот запах вызывает приступ тошноты. Не сразу Хенсли узнает в трахающейся парочке школьных друзей, а сейчас уже, пожалуй, супружескую пару. Выхватывает из пальцев Лу сигарету, и затягивается. Обычный табак. Роман смотрит на парня немного удивленно, и тот снова целует его в щеку. Запах бьет в нос детективу и задержав дыхание, Роман молчит.
А брюнетка все ерзает на его Дейне, все касается его плеча, предплечья, ладоней, сплетает их пальцы, и Хенсли нервно сглатывает, не сводя глаз с Озборна. Улыбка медленно расплывается на его губах. Мэдисон уже ушла, и Джейсон не выдержав, зажал в углу своего Дерека, хоть изредка и поглядывал то на Хенсли то на Озборна. Какая милота. Хенсли смеется, затягивается глубже, облизывает губы и закрывает глаза, откинув голову на спинку дивана.
- Какая по счету сучка, Озборн? Уже успел оттянуться? Как в старые добрые-то. - снова затяжка, и еще одна. А в груди все сжимает, снова злиться, ревновать бы в пору, но эта шлюха не вызывает ничего в нем, кроме отвращения. А вот Лу на его коленях.... Он его взбесит, выбьет из колеи.
Мысли ворохом крутятся в голове Хенсли и он улыбается, шире, издевательски. Чертовы игры, чертовы соперничества, передача эстафет, ножевые на живую, и снова попытка убежать, выиграть, быть первым. Чертов Озборн.
Уши закладывает, на затылке приподнимаются волоски и Романа уносит. На столе все еще рассыпан порошок, пара заготовленных дорожек. Во рту пересыхает, Лу словно невесомый, и Хенсли его не ощущает, не замечает, словно его и вовсе нет. Тлеющая сигарета обжигает пальцы, и дернув рукой, Роман выпустил окурок. Он упал куда-то на диван и под матерный рык Джейсона, Роман прижимает ближе к себе Люсьена. Смотри, Дейн. Смотри внимательно. Смотри в упор.
Наркотики в его кровеносной уносят, Роман не успевает схватиться ни за одну мысль, которая появляется в его голове. Они тают, расстворяются. Он слышит недовольный рык Джейса у самого уха - он поднял окурок, проделавший небольшую дыру в обивке дивана, бросил его в один из стаканов с виски, что стояли на столе. Роман смеется, в ответ на бурчание Джейса, и кусает губы.
Люсьен тихо дышит рядом, целует шею Романа, что-то шепчет. Противно, неприятно, нет ничего, никакого отклика. Поднимает голову, открывает глаза, и вдруг ловит над собой застывшего в удивлении Джейса.
- Что такое, засранец? - хрипло бормочет Хенсли, а после ощущает, как Лу поднимает с его колен, со своим писклявым "ой-ой-ой". Роман моргает, время замедленное до нельзя, вдруг замирает вовсе. Он видит Дейна, его лицо, глаза, полуулыбку. Зажатую меж пальцев сигарету. Он опускается на него, ближе, вплотную, и Роман обхватив его поясницу руками, прижимает парня ближе. Джейс все еще стоит рядом, смотрит на Дейна огромными, почти выкатившимися из глазниц глазами, облизывает нервно губы и что-то хрипло шепчет.
Хенсли спускается чуть на диване, ощущает возбуждение Дейна, расслабленно улыбается, наблюдая как его губы сжимают сигарету, прежде чем он наклонится и выдохнет дым ему в рот.
- Неужели у брюнеточки все получилось, а, Озборн? Я думал у тебя стоит исключительно на меня, - изучает его бедра руками, прижимает крепче, и с готовностью ловит его губы, делает вдох, принимает дым, и задержав дыхание на секунду, продолжив поцелуй и прикусив губу Дейна, выдыхает через нос.
Он ощущает его каждой клеточкой своего тела, и после каждого прикосновения, кожа пылает. Роман тянется к его губам, целует сначала мягко, после грубее, агрессивно кусает губу, скользит языком в рот Дейна, прижимает к себе за затылок, сжимает в пальцах короткие волосы, отрывисто дышит, порою и вовсе забывая дышать. Сердце колотится у самого горло, в висках бухает кровь. Он возбужден, доволен, перебирает пальцами его волосы, скользит языком по нижней губе.
- А как же та брюнетка, Дейн? Или ей с этим не помочь? - ладонью накрывает пах парня, сжимает, ощущая сквозь ткань возбужденную плоть. - Я скучал, ублюдок. И не мог тебе перезвонить.

В комнате становится нечем дышать. Роман ощущает вес мальчишки на себе, но этот вес такой приятный. От поцелуев уже саднят губы и жарко, невыносимо жарко. И тесно. Штаны распирает изнутри и ерзая изредка, Роман вдруг отрывается от губ Дейна и чуть отодвигает его от себя, придерживая за шею. Всего на пару сантиметров. Затуманенным взором осматривает помещение. Они здесь все еще не одни. Дерек так и остался в комнате, прислонившись задницей к книжному шкафу с видом обиженного котенка, которого натолкали мордой в лужу. Тед и Вероника Барнс (а ведь Роман не ошибся, на их пальцах были кольца, значит, Веронике таки удалось захомутать этого верзилу) сидели полураздетые (или одетые, тут уж как посмотреть) и с интересом наблюдали за Хенсли и Озборном, а та брюнетка, которая еще некоторое время назад сидела на руках у Дейна, теперь подобрала под себя ноги и уставилась в телефон.
- Вот он, век высоких технологий. Член она не нашла, зато словила вай-фай. - Хенсли ухмыльнулся, притягивая к себе Дейна за шею, и целуя его, поглядывая на брюнетку и улыбаясь в губы Озборну. - Тут и не знаешь, радоваться или плакать.
Озборн тихонечко смеется, в характерной, только его манере, и Роману хорошо. Хорошо физически и морально.
Он целует его снова, снова и еще. Не может оторваться от сладких губ мальчишки, пока вдруг не ловит себя на мысли о том, что расстегивает его рубашку, а пальцы уже скользнули к ремню его брюк.
Тяжело дышит, кое-как в очередной раз оторвавшись от губ Дейна и проморгавшись, схватил его за руку. Можно было бы приказать всем выйти. Вот так просто. Приказать. Как делал раньше, будучи сыночком богатого Якоба Хенсли, лучшим другом ублюдка Дейна и одним из знатных парней Лоуренса, а после - не последним кобелем в Нью-Йорке, но вместо этого, он лишь сжимает его ладонь крепче, подался вперед и прихватив губами шею мальчишки, приподнял его с колен.
- Давай, детка. Давай, вставай, Озборн. Пошли. Шевелись. - он следит за тем, что пуговицы на рубашке Дейна были застегнуты, прижимает его к себе за поясницу, не отпуская ни на шаг и подталкивает к двери.
- Я всегда знала, что он не трахнул меня ни разу потому что гребанный педик. Смотри, Тед, Озборн пееееедик. Как и его папаша.
- У вас это наследственное, да, Хенсли? - Тед скалится. В уголке его губ зажата зубочистка. Он гаденько улыбается, продолжая щупать полуобнаженную Веронику, которая намотав на палец локон, старалась ухватить языком кончик волос. Хенсли сжал руку в кулак, и выдохнув через нос, как разъяренный бык, все еще придерживая рядом Озборна, оскалился.
- Нет. Он никогда не трахал тебя, потому что ты - шалава. По тебе прошлась вся школа и большая часть города. А теперь твой дружок-муженек, который нихрена не добился в своей дрянной жизни, доебывает то, что стало никому ненужным. - Хенсли улыбается, а после переводит взгляд на Теда. - Очко сжалось уехать из Лоуренса? Или понял, что мышцы и пустая черепная коробка не самое лучшее сочетание, а?
И пока Тед и его женушка переваривали сказанное, Роман потянул за собой Дейна, торопясь, и иногда оборачиваясь, чтоб убедиться, что его сегодняшний улов топает следом. Улов, который он надеялся больше не выпускать в море, как золотую рыбку. В груди по-прежнему стучало сердце, и оказавшись в холле первого этажа, Роман развернулся, притягивая Озборна и целуя его снова.
- Поедем ко мне. - он слабо улыбается, палец скользит по едва розоватой щеке Дейна, и дождавшись, когда им подадут верхнюю одежду, Хенсли накидывает на себя пальто, берет свой шарф, и помогает одеться Дейну, вяжет свой шарф ему на шею, и коснувшись губами шеи Озборна, нырнул пальцами в карман его куртки, выуживая ключи от джипа, что стоял перед клубом.
- Я поведу, - и прежде, чем Дейн успел возразить, Роман вывалился из дверей на холод и мороз. Снег все еще валил хлопьями. Ноги тонули в свежем снегу, и клацнув брелком сигнализации он подлетел к джипу Озборна. Сколько он на нем не ездил? Года четыре точно. С тех пор как уехал в Лондон, наверное. Он знает, Дейн так легко не сдастся, и уж тем более не любит уступать свою машину и право быть за рулем кому-то еще, даже, если этот кто-то еще - Роман Хенсли. Его цепкие пальцы сжались на его запястье, и Роман прижимает парнишку к двери машины, целует его шею, оттягивая намотанный им же шарф, прихватывает кожу губами, порыкивает и старается отвлечь его от ключей и основной цели.
- Твоя мать будет в бешенстве. Она будет просто невероятно зла. А может, она уже поджидает нас у моего дома с бензопилой, а? - он улыбается, очередным рывком вжимает его в машину своим телом, тихо выдыхает, ощущая дыхание зимы по шее, и ниже, под одежду. Так зябко. Он встречается с его губами, углубляет поцелуй, прикусывает нижнюю губу, и открыв дверцу водительского, чуть отталкивает его, запрыгивает в салон и тут же закрывая дверь. Качает ключи на пальце, и хохотнув, заводит мотор. Чувства-чувствами, но играть они не перестанут никогда. Это многоуровневая игра. Игра, где каждый показатель - важен, и играет роль. Дает лишнее очко, прибавляет или забирает жизнь. И кто дойдет до финиша в этом раунде первым, получает фору во втором. И так до бесконечности.